СТАРЫ ОЛЬСА — коллектив
уникальный. Их музыка связана с древними легендами, множеством тайн, в
то же время она историографична. Лютня и волынка — инструменты, которые
долгое время звучали на территории Беларуси в замках и на городских
площадях. К ним присоединяется арабский барабан, гусли, мандолина.
Мелодии 12–16 веков сейчас звучат завораживающе, а в танцах есть что-то
шаманское, инстинктивное. СТАРЫ ОЛЬСА по имеющимся источникам
воссоздаёт музыку Средневековья. О группе рассказывает лидер коллектива
Дмитрий Сосновский.
— Началось всё с коллекции музыкальных инструментов, которую я
собирал. Сначала в Беларуси, потом в Латвии. Там я жил и учился у
мастера музыкальных инструментов. Потом из экспедиций по Беларуси
привозил разные музыкальные инструменты, но сохранились немногие,
только те, которые играют. Инструменты, которые нельзя было
использовать, играть на них, я или продавал, или дарил. Четыре
инструмента хранятся в полоцком краеведческом музее. Потом появилась
идея сочетать игру на разных инструментах. Для этого нужны были люди. В
то же время Саша Чумаков и Катя Радзивилова (участники СО) создали
группу, они играли европейский фольклор и европейскую средневековую
музыку. А в группе СТАРАЯ ЛИТВА играл уникальный гитарист, который
восстановил технику игры на средневековой лютне. Это Илья Кублицкий. И
в одной из групп, они играли тяжёлый рок, барабанщик интересовался
Средневековьем. Сашу я встретил на одном из выступлений, он пел
шотландские и ирландские баллады по-английски. А я играл на волынке.
Когда-то я слышал в Европе, как играет волынка с флейтой, разные тембры
и так классно сочетаются: когда они просто играют в унисон в одной и
той же тональности, октаве. Я хотел давно это осуществить, чтобы я
играл на волынке, а кто-то на флейте. Вот и нашлась флейтистка. В
общем, каждый играл где-то. С лютнистом Ильёй нас познакомила продюсер
Арина Вечёрка. Она очень много помогла нам. На «Рок-коронации», как это
принято, как на премии «Оскар», я именно ей и говорил слова
благодарности: Когда записывали второй альбом, спонсоры сильно подвели.
Разница в сумме, которую обещали и которую выдали — страшная. А мы уже
записывать начали, деньги я одолжил: В такую дырку попали. Я Арине об
этом сказал, она просто дала нам деньги, сказала — записывай: Так бы
второго альбома не было. И очень много в чём помогала. Она продюсер и
организатор, автор идей проекта «Легенды Великого Княжества
Литовского», сборника средневековых исполнителей Беларуси.
В дальнейшем мы планируем открыть серьёзную мастерскую по восстановлению старых инструментов в одном из рыцарских клубов.
— С чем связано, что вы выбрали такой необычный род деятельности? Вы это изучали где-то?
— Да. Первое образование — историческое. И мания на историю была у
всей семьи: архитектура, старые вещи, история, это всё интересовало. На
раскопки ездил. А музыка — она интересна и, может быть, даже интереснее
всех остальных видов искусств тем, что её можно не увидеть или
потрогать, её можно услышать.
— Вы называете это — средневековая музыка, но шестнадцатый–семнадцатый века даже с большой натяжкой Средневековьем не назовёшь?
— Да, 16–17 век — это уже никакое не Средневековье. «Полоцкий
сшиток» записывался в 16–17 веке, «Виленский» в 17-м. Но сначала была
устная традиция, а потом только было записано. Эти танцы несколько
веков танцевались на территории Беларуси, а потом были зафиксированы.
«Виленский сшытак» более авторский, его приписывают белорусскому
композитору 18 века Диамед Ката. А «Полоцкий» — это сборник
разностилевой музыки, разножанровой, много средневековых танцев,
готических, 13–14 века. Они не могли так поздно здесь быть
распространены, когда уже мода пришла на ренессансные танцы, значит,
они пришли сюда раньше. Такие исследования необходимы, чтобы знать, что
играть. Мы считаем, что играем средневековую музыку. Но мы играем и
Ренессанс, все лютневые пьесы, это 16-й век. Если мы берём что-то с
«Виленского сшытка», то мы объявляем, что это уже барокко. Мы позволяем
себе до 17 века дойти. В белорусской истории есть свои особенности.
Если по общепринятым европейским рамкам Средневековье там наступает с
принятием в государствах христианства в четвёртом веке, а заканчивается
в пятнадцатом с образованием первых полубуржуазных государств —
Венеция, Голландия, Генуя, — то в Беларуси эти рамки сдвинуты.
Заканчивается оно уже с развитого Возрождения, с приходом Скорины.
Раннюю стадию Возрождения на Беларуси не проследить. Средневековье,
Ренессанс и барокко перемешаны. Поэтому так жёстко нельзя сказать, что
мы играем только Средневековье и всё.
— Как вы относитесь к тому, что вас сравнивают с группой Ричи Блэкмора BLACKMORE'S NIGHT?
— Странно проводить какие-то параллели: Хотя у нас особые
взаимоотношения с Ричи Блэкмором. Ричи просто взял средневековые
мелодии, и они «зашились» с этой девчонкой, получился такой проект. Но
они взяли именно этот пласт популярной средневековой музыки,
распространённые в Европе танцы, так называемую «средневековую
европейскую попсу». Кроме этого, он использовал много этнической
музыки: кельтской, испанской, разной. Девушка поёт, а он делает
аранжировки для гитары. Но всё, что они записали — это общеевропейская
музыкальная коллекция. Мы берём, в принципе, те же мелодии, но мы их
аранжируем иначе, и играем их на старых белорусских инструментах.
Поэтому позволяем себе говорить, что приблизительно так звучали эти
мелодии здесь. Многие из них были привезены из Европы, белорусы же
ездили, учились там. Чтобы снять научные претензии к тому, что мы
делаем, мы говорим, что мы занимаемся музыкальной культурой
белорусского средневекового города. Это как рыночная площадь, здесь
было всё. И фольклор, но уже абсолютно оторванный от обрядовой его
части. Крестьяне использовали эти песни исключительно во время обрядов,
в традиционной культуре крестьянской было всё чётко определено.
Семейная, календарная обрядовость. За границами обрядовых мотивов
складываются балладные, исторические песни. В городе был фольклор, была
камерная музыка: придворная музыка и европейская популярная музыка.
Инструменты приходили и с Запада, так же играли на местных
инструментах. И всё это переваривалось. Поэтому мы позволяем себе
пользоваться арабским барабаном, он распространился по всей Европе
после Крестовых походов. Лютня была распространена раньше, через
Византию. Фольклором, в принципе, мы не занимаемся. Его хватает у нас,
но он не земледельческий, не обрядовый. Он балладный, исторический. Не
то, что под ним принимается обычно.
— Вы этим летом побывали на нескольких фестивалях..?
— Мы за лето съездили на два фестиваля. Один из них — «Мальборкский
замок», конкурс средневековых исполнителей. Самое интересное, что такую
музыку привезли мы одни, поэтому сравнивать было не с чем. Все другие
группы приехали с камерной придворной музыкой. Но так как наш Илья
сдавал экзамены, он в консерватории учится, поэтому лютневое, камерное
мы сыграть не смогли.
А второй — это огромный международный фестиваль «Викинг-фест». В
Волине, деревне викингов, это балтийская граница Польши и Германии. Мы
готовились к этому фестивалю, отбирали репертуар, одежду пошили под то
время, 9–10–11-й века. Это принципиально реконструкционный фестиваль.
То есть там всё должно соответствовать эпохе, одежда и даже ткани
должны быть натуральные. Там запрещено курить: Съехались многие
интересные группы. Норвежцы приехали с сагами, просто три парня сидели
и пели саги. Это было очень красиво. Приехал туда ещё известный в этих
кругах музыкант Михал Бах. Он привёз много старых средневековых
инструментов, разные волынки. Потом мы получили кучу приглашений на
разные другие фестивали викингов. За три дня мы сыграли около
пятнадцати концертов. Играли через час, через полтора. Ещё в Варшаве у
нас был концерт.
В планах большой фестиваль в Познани. Мы это называем, как я уже
сказал, реконструкционным фестивалем, там это называют —
археологическим. То есть точное воспроизведение эпохи, тех вещей,
культуры.
— Вы можете проанализировать три ваших альбома, чем они отличались друг от друга, и каким будет следующий?
— Следующих альбомов готово уже два. Когда первый альбом вышел, я
подумал, что сейчас музыкантам это понравится, люди заинтересуются,
начнут играть такую музыку, появятся группы такого стиля. Этого не
произошло. Появились группы, но что-то они не растут. Материала много,
людей, которые этим занимаются, мало. Мы можем за репетицию сделать
целую композицию. Мучаемся, спорим. Наследие огромное. У нас сейчас
проблема сдерживать себя. Первый альбом был 51 минуту, второй — 53, а
третий — 78. Если бы существовали большие матрицы, мы бы, наверное, и
больше записали. Правда, все ругались. Я говорю: мы не знаем, сколько
проживём, давайте быстрее всё писать. А мне говорили: да у тебя
паранойя:
Первый альбом архаический, там очень много мелодий 9–10–11-х веков.
Стилистически странно он был построен, там много звуков природы.
Поэтому многим рецензентам это позволяет относить его к стилю нью-эйдж.
Но я говорю, там музыка. А звуки природы там для того, чтобы показать,
насколько старые инструменты хорошо сочетаются с ними. Они в
средневековом представлении имитируют звуки природы, это культурная
организация окружающих звуков. Поэтому нужно было подложить под
инструменты мелодии, звуки природы. И, соответственно, звуки — под
настроение: ночной лес, волки, дождь, гроза. На фоне этого — мелодии
разного настроения.
Второй альбом был полный «винегрет». Очень много разных стилей. Это
такой срез: кто играет средневековую музыку на Беларуси, и что они
играют. Как бы сборка.
Третий мы не зря назвали «Verbum». Там мы хотели озвучить старые
письменные источники, под старый инструмент. Лев Сапега ходит по
комнате, диктует обращение к королю, открывается окно, идёт дождь, его
шаги по пространству комнаты: Но там столько музыки, что сами слова
составляют только треть альбома. Так что он вполне музыкальный
получился.
В этом году мы выпустим концертный альбом. Мы хотели бы музыку
разных концертов собрать вместе в один диск. Мы начали каждый год
выпускать по альбому, так получается. В октябре уже четыре года будет
группе. И мы хотим выпустить этот концертный альбом, чтобы не пропало
то, что мы уже наиграли. А уже с зимы мы начинаем запись нового
полноценного альбома. Будем здесь, в Минске, записываться. Первый
альбом был самым удачным, по нашему мнению. И новый мы хотим сделать по
большей части таким, как и первый. Чтобы концепцию от начала до конца
сохранить, сыграть в одном духе, собрать всё воедино.
— Популярность к вам уже пришла?
— Про популярность говорить невозможно, потому что слушатель только
потихоньку-потихоньку идёт к этой музыку. Сколько продано дисков,
сколько людей на концерт сходило, и всё? — это же мизер. Может быть,
проблема в том, чтобы просто надо разрекламировать. В принципе, людям
нравится. Как ни странно, нравится всем — от молодых людей до совсем
старых. Молодые танцуют. Мы в прошлом году, когда нам было три года,
сделали танцевальную программу, а пришло много людей в возрасте, из
консерватории, в костюмах.
Про популярность и про некую элитарность, я думаю, ещё говорить
рано. Надо, чтобы эта культура была. Когда есть много групп,
занимающихся одной музыкой, тогда из всей этой массы выделяются уже
лучшие.
© Copyright Татьяна Тарасова
Опубликовано в Музыкальной газете, 2003, №18
