Все равно умирать рано,
Как на камне в груди трещина.
Это осень не кажется странной, -
Наисчастливейшей из женщин.
Это поле не станет пустыней,
Эти реки не обмелеют.
Даже если покроет иней,
Все мои золотые аллеи.

Белою чайкой о пристань
Глаза — голубая сталь.
Как песня оборвана свистом,
Разбит каблуком хрусталь.
Рассыпан зерном подсвечник,
Вымотан круг-судьба,
Ты мой, непреступный, вечный,
Как каменный конь на дыбах.

Холодный день,
Такой немой и белый,
С урчаньем труб крутого кипятка...
Минула тень,
В нее пускала стрелы
Курантов онемевшая дуга.
Я поднялась на правое колено,
Как быстро клен теряет пухлый снег.
Я для тебя остановила время,
Смотри, пока оно застыло, вверх...

.
Шрифтом Брайля
Облетевший октябрь свербит золотом,
Руки в черном уютном тепле,
Если кофе, то только молотый,
Если песня, то о тебе…
Тишина. А за ней желание
Поскорее тебя обнять,
Слушать, слушать твое дыхание…
Целовать, целовать, целовать...

...

Я сегодня умерла с рассветом,
Из горбатого ушла тела,
В голубое несказанное лето,
С молодым счастливым поэтом.
Я сегодня перенравилась миру,
Повзрослела из белой рубашки:
Со своей пустозвонною лирой,
Воевать в городах ваших…

К реке, к тихой заводи,
Наполни дырявый кувшин.
В лодошках твоих кувшинки.
Месяц в груди.
А дома - тишина,
Дома - наития неба.
Дырявый кувшин вина.
Лунный кусок хлеба
Грудью
Вывернутого
В полночь
Месяца

Параненым сэрцам да водару,
Да водару думак тваіх!
Глядзі ж, як паспела смародаю
Зарніца, і вецер прыціх.
Як хмары на поўначы светляцца,
Як зорка ідзе паміж цьмы.
І там за хрышталевым месяцам
Ужо прачынаемся мы.

сожжен конверт лиловый, в тени лунные
уткнулись нежные волокна глубины
и удлиняясь золотыми струнами
касаются белеющей стены
разбужен лед, багровый и отчаянно
звонит набитый ватою звонок.
и спотыкаясь тенью о порог
не нарушает этого молчания
и если жизнь пробудит вату в снег
и лед расколет поцелуем звонким
и засияет на изгибе тонком
как спичка переломленная – смерть